Elmer Dumlao Sangalang и последний шахматный романтик
«Эдуард Гуфельд – последний шахматный романтик», под таким названием вышла в апреле прошлого года статья в ChessBase.com, посвященная одной из самых ярких и противоречивых фигур шахматного мира. Приведенные материалы, опубликованное за полтора десятка лет до них замечательное эссе Геннадия Сосонко «Улыбка Джоконды» плюс собственные ощущения, базирующиеся на отзывах шахматистов, встречавшихся за доской и вне ее с украинско-грузинско-американским Маэстро, натолкнули на мысль поделиться некоторыми далеко не бесспорными, но представляющими интерес для меня лично наблюдениями. Я позволю привести себе полностью с некоторыми собственными ремарками текст Elmera Dumlao Sangalang, дополняемого выдержками из Г. Сосонко (выделены жирным шрифтом) и собственными рассуждениями (в тексте петитом). Итак, предоставим слово м-ру Sangalang:
4/18/2016 – Эдуард Ефимович Гуфельд является одним из наиболее интересных персонажей мировых шахмат двадцатого века. Его безвременная кончина в 2002 году стала большой потерей для шахматного мира. Эдуарду исполнилось бы восемьдесят лет в марте этого года, и его друг Elmer Sangalang вспоминает его в статье, адресованной молодому поколению читателей ChessBase, которым не следует забывать, что шахматы – не только стремление к победе любой ценой, но, что более важно, созидание произведений искусства.
Международный гроссмейстер Эдуард Гуфельд посетил Филиппины в последний раз в 1994 году, это был его четвертый визит в нашу страну. В течение двух месяцев в 1985 году он тренировал наших игроков международного класса, чтобы помочь им достичь хороших результатов; в 1990 году, в качестве журналиста, освещал межзональный турнир; в 1992-м в Маниле на шахматной олимпиаде тренировал малазийскую мужскую олимпийскую сборную; а во время последнего своего посещения в течение двух с половиной месяцев (1993-94) читал лекции по шахматам под эгидой нашего ведущего шахматного клуба.
Я присутствовал на многих шахматных лекциях Гуфельда. В ходе наших частых встреч, мы стали очень хорошими друзьями. Моя близкие с ним отношения позволили получить доступ к его личной информации, и собрать достаточно материала, чтобы написать статью, в которую включены некоторые из его избранных партий. Именно он дал мне понять, что каждый игрок имеет свое собственное место в шахматном мире. Не каждый может стать чемпионом мира, и, следовательно, не все должны стремиться к этому, но каждый может сыграть важную роль для популяризации и дальнейшего развития шахмат. Можно внести свою лепту, будучи автором, организатором, спонсором, тренером, «промоутером» и т.д. Что еще более важно, он впервые открыл мне глаза, на то, что шахматы – искусство, которое переживет испытание временем.
Мысли Гуфельда должны привлечь больше людей к шахматам. Надо играть, не столько для того, чтобы получить, выиграв турнир, призовые деньги, но, что более важно, для чистого удовольствия, которое можно извлечь из шахмат как искусства. Люди должны активно участвовать в популяризации игры, и выступать не только в качестве игроков.
Генна Сосонко: «В шахматах существовало несколько Гуфельдов. Один – в общении с западными журналистами и могущими быть полезными коллегами. Другой – при контактах с шахматным начальством, от которого зависела посылка его на заграничные турниры. Третий – в общении с элитными гроссмейстерами, которые отмечали такие его черты как «общительность, остроумие, доброжелательность» (Таль). Всё поведение Гуфельда с ними разительно отличалось от его отношений со «своими» или с теми, кто стоял, по его мнению, ступенькой ниже на иерархической шахматной лестнице».
В общем-то от многих шахматистов можно было услышать не слишком лестные отзывы о стиле общения Эдуарда Ефимовича. К вышесказанному можно только добавить, что гроссмейстер не был здесь каким-то исключением из правил. Правила игры не только в шахматах, но и в повседневной жизни диктовали большинству тех, кто стремился достичь жизненного успеха (а под этим в СССР подразумевались вполне приземленные вещи – загранпоездки, квартира в престижном районе, машина, дача и проч.) именно такую модель поведения. И количество примеров далеко не будет исчерпано одним только Гуфельдом…
Эдуард также спорил со мной, на предмет того, что рейтинговая система Эло может быть значительно улучшена. Мы согласились, что существует, по крайней мере, три основных элемента шахмат – искусства, науки и спорта, и он предложил измерить реальную ценность каждого шахматиста с точки зрения всех этих компонентов. Рейтинг Эло объективно измеряет только спортивную составляющую. «Но что сказать о составляющих искусства и науки шахмат? По общему признанию они являются субъективными признаками, но помимо этого они должны быть измеримыми относительно имеющегося набора стандартов. В противном случае, как мы знаем из других отраслей, не было бы возможным, назвать победителей художественного или музыкального конкурса или лауреатов Нобелевской премии в области науки. Для шахмат художественным критерием может стать новизна идей, а научной нормой служить точность их воспроизведения».
Он предположил, что фактический шахматный рейтинг игрока должен быть вычислен как сочетание рейтинга всех трех компонентов. «В конце концов, истинное значение игрока в шахматном мире измеряется не только в его превосходстве над другими и спортивных качествах, но и вкладом новых идей, способствующим развитию шахмат, а также созданием красивых партий, которые обеспечивают эстетическое наслаждение».
Геннадий Сосонко: «Когда я сорок с лишним лет назад впервые увидел Гуфельда, это был еще стройный, разве только чуть начинающий полнеть молодой человек яркой, броской красоты… »
Эдуард Ефимович Гуфельд родился в Киеве (Украина) 19 марта 1936 года. Друзья и поклонники, легионы коих имелись в каждой стране, которую он посетил, ласково называли его Эдди или Эдик. Эдуард везде имел много друзей. Он обладал прекрасными качествами чтобы завоевать их: бодрость в диспозиции, джентльменство по своему характеру, любезность в манерах, и своеобразное чувство юмора. Кого не могло подкупить, когда в разговоре он самоуничижительно спрашивал, что будет наиболее удобным и понятным для его собеседника из трех типов английского языка: «Оксфорд», «пиджин» или его «Gufeld-инглиш»? И в то же время мог сказать: «Давайте все же говорить по-английски, потому что он лучше, чем ваш русский». Его голландский друг заметил: «Я не знаю никого другого, кто мог так мгновенно создать радостную атмосферу. А его чувство юмора, подкупало и разоружало даже враждебно настроенных людей».
Генна Сосонко: «Свой английский он называл Гуфельд-инглиш, объясняя этот смешной язык в своей обычной манере: «Better than your Russian». Конечно, он уже не делал рожек и не блеял, как много лет назад, когда, будучи с Тимманом в ресторане, пытался объяснить официанту слово «баранина», но упорно называл изолированную пешку «пешкой, которая не имеет друга», гордясь своей находкой и повторяя ее, как и большинство шуток, по многу раз».
Тем не менее, в большинстве случаев, надо полагать, Гуфельд-инглиша вполне хватало, чтобы донести до собеседника основное содержание своих мыслей, хотя приводило порой к довольно комичным ситуациям. Эдуард Ефимович в своих воспоминаниях рассказывал как однажды в ресторане, делая повару заказ на предстоящий праздничный обед, перепутал «many» с «big». В результате (речь шла о приготовлении пельменей) официанты торжественно внесли на подносах пельмени, каждый из которых занимал целую тарелку! Но все же, несмотря на оговорку, словарного запаса вполне хватило, чтобы объяснить процесс изготовления довольно специфического национального русского блюда.
Он научился играть в шахматы поздно, в 14 лет, стал национальным мастером в 22, международным мастером – в 28. Титул гроссмейстера завоевал в 1967 году, когда ему было 31, в «преклонном» возрасте по современным стандартам, потому что подвергался дискриминации и отказам в участии в международных турнирах, где были установлены нормы для присвоения.
К счастью для шахмат, Эдуард решил продолжить карьеру, которая не требовала регулярного участия в соревнованиях, и, таким образом, мог сосредоточиться на художественном аспекте игры. На протяжении более чем пятнадцати лет, он тренировал супергроссмейстера Ефима Геллера, который в течение этого периода, постоянно квалифицировался в претендентский цикл первенства мира. В нескольких олимпиадах, он выступал в роли тренера или капитана сборной СССР. За выдающийся вклад в развитие советской шахматной школы, ему было присвоено звание заслуженного тренера Грузии и Советского Союза. Только после того, как он стал тренером чемпионки мира среди женщин (1978-1991) Майи Чибурданидзе, он смог действительно много путешествовать за границей. Но тогда он уже не мог играть так часто, как хотел.
Тем не менее, Эдуард имел много выдающихся результатов. Он был дважды членом советской команды, победившей на студенческом чемпионате мира. Занял первое место в таких международных турнирах, как Тбилиси 1974, Барселона 1979, Тбилиси, 1980, Гавана 1985, Веллингтон 1988, Канберра 1988 и Алуште 1993. В число его лучших партий входят красивые победы над известными шахматистами и чемпионами мира.
«В свои лучшие годы Гуфельд был хорошим гроссмейстером с ярко выраженным стилем игры. И не его вина. что он оставался в тени блистательных сверстников: Таля, Спасского, Штейна, Полугаевского. Гуфельд играл в восьми чемпионатах Советского Союза, турнирах, в которых сверкали имена Кереса, Смыслова, Бронштейна, Петросяна, Геллера, Корчного, Тайманова. Характерно, однако, что никто из игравших с Гуфельдом в пору его расцвета, не называет его сильным шахматистом. Ярким, интересным, способным под настроение и в своей игре победить каждого, но – несильным», — Геннадий Борисович, пожалуй, излишне суров в своих оценках. С точки зрения перечисленных гроссмейстеров, каждый из которых, по меньшей мере входил в свои лучшие годы в число пяти-шести (двух-трех) сильнейших шахматистов мира, Гуфельд, возможно, был и не столь силен. Но, оперируя современными критериями, в число 50 лучших, не говоря уже о сотне, он входил не раз! И как не считать сильным гроссмейстера, имевшего не одну победу на чемпионами мира? А имена Смыслова, Таля, Спаского, надо полагать, значили тогда не меньше, чем Карлсена, Крамника, Ананда в настоящее время. Можно ли считать гроссмейстера первой сотни, имеющего победы над шахматистами подобного уровня несильным шахматистом?
В каждом турнире главной задачей Эдуарда, было сыграть свою еще одну «самую лучшую партию». Не имело значения, выиграл он или проиграл в этом процессе. Он не был кровно заинтересован в борьбе именно за первое место. И такое его отношение, безусловно, способствовало праздничной атмосфере соревнований. Но также были и неприятные моменты. Он был эмоционально порывист, как большинство художников. Когда был возмущен или расстроен, в надежде, что будет услышан, восклицал: «Это не шахматы!»
В Люцерне на шахматной олимпиаде в 1982 году. Эдуард Гуфельд наблюдает, как Гарри Каспаров анализирует с Чибурданидзе. Наблюдают: Нана Иоселиани, Нона Гаприндашвили и Нана Александрия. Стоит многократный чемпион Латвии Айварс Гипслис.
В интервью с Джерри Ханкен, выдающимся американским шахматным писателем Эдуарда попросили объяснить, что же такое шахматы? Он уточнил: «Шахматы – это большое искусство, где не должно быть никаких уловок. Игра в «чемпионате мира» с партиями по две минуты, конечно, не шахматы. Почему бы не устранить тогда шахматы вообще и просто пережимать кнопки часов? Это не шахматы, когда результаты на доске и на часах не совпадают. Как механический инструмент может стать более важным, чем наш мозг? Контроль времени до «внезапной смерти» разрушил престиж шахмат. Он продолжил: «Нет абсолютного права на звание «чемпиона». Важно кто воистину велик, как, например, в музыке. Там нет «чемпиона», но есть Мусоргский, Гершвин, Чайковский. Мне все равно, кто считается чемпионом мира сейчас. Я просто хочу, увидеть большую игру – шахматы – искусство, которое творят лучшие игроки. Часы не имеют ничего общего с качеством. Я был в Севилье (Испания), во время матча Каспаров-Карпов в 1987 году. На последних секундах в решающей партии, если конь Карпова идет направо, он становится чемпионом, но он пошел налево, и Каспаров сохранил свой титул. Исход чемпионата не должен решаться, таким образом! Шахматы как музыка – художественный элемент должен быть на первом месте». Одним из его утверждений было то, что настоящим победителем в турнире является не тот игрок, который забирает первый денежный приз за спортивный результат, а тот, кто сыграл самую красивую партию… Именно эта партия, которая войдет в антологии, вместе с сыгравшими её шахматистами, запоминается навсегда.
Эдуард Гуфельд в историческом видео излагает и иллюстрирует свое мнение о том, что победителем турнира становится не тот игрок, который набирает наибольшее количество очков, а тот, кто играет самые красивые партии.
Партию Гуфельд-Иванович, сыгранную в 1979 году на Мемориале Чигорина, местная пресса (возможно, не без влияния Э. Е.?) окрестила «сочинской жемчужиной». Так это или не так судить зрителю, но жертва ладьи на f5 впечатляет. А вот в турнире наш герой особо не блеснул, разделив 5-6 места вместе с Владимиром Антошиным (победил Н. Рашковский).
До распада бывшего Советского Союза в 1991 году, типичный советский гроссмейстер, он жил комфортной жизнью. Эдуард принадлежал к интеллигенции, получал государственную пенсию и имел определенный политический вес. После его распада, государственная поддержка прекратилась и многие гроссмейстеры, из-за отсутствия работы в экономически разоренных бывших советских республиках, иммигрировали в другие страны. В течение нескольких лет он проводил много времени в Малайзии под покровительством своего хорошего друга, Дато Тан Чин Нам. Чтобы заработать на пропитание, он взял на себя обязанности тренера молодых талантливых шахматистов и читал лекции в шахматных клубах и школах о развитии шахматного образования и культуры.
Эдуард был опытным лектором. Он был красноречив, а его знание английского языка – отличным. Государственные и частные учреждения примерно в двух десятках стран принимали его с анимационными и познавательными лекциями. После посещения одной из них, один из слушателей не смог сдержать своего восхищения, и заметил, что это было, все равно, что смотреть кино. Абсолютно новый стиль обучения Эдуарда – с использованием аналогий между ситуациями на шахматной доске и событиями в реальной жизни – вызвал восторженные отклики зрителей и положительные отзывы различных СМИ.
В октябре 1995 года Эдуард отправился в Соединенные Штаты Америки, чтобы навестить свою сестру Лидию Вальдман, которая живет в Лос-Анджелесе, штат Калифорния. Ему понравился мягкий климат этого западного штата, и он нашел там работу. Организовал «Шахматную академию Гуфельда» в своем скромном жилом доме на North La Brea Avenue, где давал уроки шахмат и за отдельную плату проводил сеансы одновременной игры. Также тренировал профессионально. У него было много учеников, и его академия работала хорошо. «Но если бы я имел помощь с продвижением, то мог бы сделать всё еще лучше. Нужен промоутер, чтобы помочь мне разговаривать с директорами школ! Имея 5000 детей, делать случайные ходы – это не шахматы!»
5000 – конечно, явное преувеличение. Генна Сосонко: «В последний период жизни в его «Академии шахмат Эдуарда Гуфельда» в Лос-Анджелесе, как помпезно именовались две небольшие комнаты, которые он арендовал на первом этаже дома, где жил сам, стоял старенький, купленный по случаю компьютер. В этих комнатах Эдик устраивал воскресные турниры по быстрым шахматам, сеансы одновременной игры, разбор сыгранных партий».
Эдуард принял участие почти во всех крупных открытых турнирах в США. Занял первые места в 1998 году в чемпионате Западных Штатов в Рино (Невада) и в престижном 35-ом американском Open-е в 1999 году: «Я пытался играть изо всех сил, во время празднования моего 64-летия, и на самом деле выиграл последний американский Open накануне нового тысячелетия!» За это достижение его портрет украсил обложку февральского выпуска 2000 года шахматного журнала «Chess Life» (издание USCF), метко озаглавленный «Красота шахмат».
Эдуард был плодовитым шахматным писателем, эрудитом во всех аспектах игры. До того как я потерял счет, к 2000 году он написал 57 книг по различной шахматной тематике – биографических, теоретических, практических, схоластических – в переводе на разные языки. Его бестселлерами стали «Энциклопедия шахматных дебютов» на русском языке и автобиографический труд, посвященный матери (Еве Юрьевне), «Моя жизнь в шахматах».
Эта последняя книга является уникальной в шахматной литературе. Каждая партия представлена в ней вводным предисловием, в честь конкретного друга. По крайней мере, шесть различных изданий книги находятся в обращении. Два из них – на русском, три – на английском (перевод сделан в Оксфорде его пасынком Валерием Какелешвили) и одно на испанском языках. Одна из английских версий была опубликована здесь. Когда Эдуарду потребовались копии для использования их в своей академии, он позвонил мне с просьбой помочь пополнить свой запас.
Генна Сосонко: «Гуфельд не любил долго сидеть над материалом и мог создать книгу в несколько дней (при помощи ножниц и клея) задолго до наступления компьютерной эры. Даже сборник его лучших партий «My life in chess», изданный в Америке и получивший хорошие отзывы, является почти дословным переводом книги «Эдуард Гуфельд», вышедшей в Советском Союзе и наполовину написанной киевским журналистом Вадимом Теплицким. Издавая книгу под собственным именем, Эдик просто заменил третье лицо на первое.
… и здесь Эдик остался верен себе: не удержался от того, чтобы оптом проданный товар не продать еще и в розницу. Добрая половина глав и партий имеют отдельные посвящения. Не только выдающимся гроссмейстерам, с которыми Гуфельд встречался за шахматной доской, но и редактору книги, автору хвалебного вступления к ней, тем, кто писал его книги: Теплицкому, Стецко, Калиниченко, Несису, а также людям, которые были или еще могли оказаться полезными… »
Конечно, строгой компьютерной проверки ни одна из книг Гуфельда не выдерживает. Книги его входили скорей в разряд популяризаторских (хотя имелись, на мой взгляд, и достаточно серьезные для своего времени) иными словами, играли роль своеобразной шахматной «эстрады». Но ведь и ее никто не отменял? То же можно сказать и об его статьях, часто публиковавшихся в различных советских шахматных изданиях. В чисто аналитическом плане глубиной не отличались, но любителю читать их было легко и приятно.
Я не слышал Эдуарда в течение долгого времени. Он никогда не писал мне по электронной почте. У него не было своего «аккаунта». Наш общий друг, живущий в Калифорнии, осуществлял связь между нами. Если верить ему, Эдуард, имел фобию к работе на компьютере. Или, возможно, не хотел им пользоваться, испытывая комплекс своего «Gufeld English»?
18 сентября 2002 года я получил сообщение о состоянии здоровья Эдуарда. У него случился инсульт в результате сердечного приступа во время карточной игры. Окружающие не смогли оказать своевременную помощь, и он оказался в критическом состоянии в «Midway Hospital» в Лос-Анджелесе. Каждый день по электронной почте приходили новые сообщения. Я боялся открывать их, но должен был набраться храбрости, чтобы посмотреть в лицо действительности. Надежда затеплилась, когда я прочитал, что он на мгновение вышел из комы и сумел сжать руку матери. Он должен был быть переведен в «Cedars-Sinai Medical Center», и я хотел верить, что ему достанет сил, чтобы быть перемещенным. Но следующая электронная почта сообщила, что в течение двух дней он не приходил в сознание, и началась лихорадка. Во второй половине дня 23 сентября 2002 года, Эдуард тихо скончался. Его останки покоятся в Голливуде на кладбище «Санта-Моника».
Я очень скучаю по своему любимому другу. Я был его лучшим другом из другой части света, и он посвятил мне партию, которую он выиграл у Бориса Спасского, моего героя. Я потерял очень дорогого друга в лице Эдуарда, но шахматы потеряли гораздо больше. Редко можно найти такую разносторонне одаренную личность в шахматах, которая является одновременно гроссмейстером по званию, шахматным журналистом по образованию, шахматным автором по призванию, шахматным промоутером по профессии, шахматным тренером по собственному выбору, официальным лицом ФИДЕ по заслугам и шахматным художником по своей природе ,
Дорогой Эдди, вы будете жить в сердце и памяти шахматного мира так долго, как шахматы будут оставаться синонимом красоты. То есть, навсегда.
Ниже приведена бессмертная партия GM Эдуарда Гуфельда, которая известна в шахматных кругах как «Мона Лиза Гуфельда». Ни одна другая партия никогда не дала ему столько удовлетворения. Всякий раз, когда он переигрывал ее, он забывал все свои несчастья и наслаждался ей как сбывшейся мечтой. Примечания Гуфельда и Геллера можно найти в Mega Database.
Генна Сосонко: «Джокондой» именовал свою красивую победу над Багировым Эдуард Гуфельд. И хотя его соперник писал позже, что Эдик после завершения «Джоконды» не мог показать ни одного осмысленного варианта, трясся от страха во время игры, выпил литры кофе, — это выглядело скорее как попытки оправдаться. «Этой «бессмертной» Эдик меблировал свою квартиру», – мрачно шутил Багиров, но Гуфельд не уставал показывать свой шедевр еще и еще, и я удивлялся, как он может в тысячный раз повторять набившие оскомину ходы.
Партия и впрямь «кочевала» из одного издания в другое, с этим не поспоришь. Но ведь не оспорим и другой факт — ХОРОША!
Об авторе
Elmer Dumlao Sangalang изучал инженерное дело, преподавал математику и вел инженерные курсы на университетском уровне, затем вошел в корпоративный мир. Он стал специалистом в актуарной профессии, дисциплине, которая применяет математические и статистические методы для оценки риска в области страхования и финансов (актуарии являются профессионалами, которые обладают высокой квалификацией в этой области за счет образования и опыта). В настоящее время после выхода на пенсию, он выполняет консультационную работу в актуарной и прикладной математике. Элмер является одним из соавторов и консультантов ФИДЕ по части рейтинговой системы Эло, с 1984 г. Также является редактором второго издания «Рейтинг шахматистов. Прошлое и настоящее». Автор: профессор Арпад Е. Эло, 1986. Он писал статьи или комментарии по шахматам для периодических международных изданий (Chess Asia, US Chess Life, New In Chess, Manila 1992 Chess Olympiad Bulletins). Помимо шахмат и математики, музыка занимает большую часть его свободного времени.
В компилятивном очерке использованы материалы сайта chessbase.com ,очерк Генны Сосонко «Улыбка Джоконды», книга «Эдуард Гуфельд» под редакцией С. Воронкова.
[pgn][Event «URS-ch sf»] [Site «Kirovabad»] [Date «1973.??.??»] [Round «?»] [White «Bagirov, Vladimir»] [Black «Gufeld, Eduard»] [Result «0-1»] [ECO «E84»] [Annotator «Gufeld/Geller»] [PlyCount «64»] [EventDate «1973.??.??»] [EventType «tourn»] [EventRounds «15»] [EventCountry «URS»] [Source «ChessBase»] [SourceDate «2008.11.26»] 1. d4 g6 2. c4 Bg7 3. Nc3 d6 4. e4 Nf6 5. f3 O-O 6. Be3 Nc6 7. Nge2 Rb8 8. Qd2 a6 9. Bh6 b5 10. h4 e5 11. Bxg7 Kxg7 12. h5 Kh8 (12… bxc4 13. Nd5 (13. hxg6 $2 fxg6 14. Qh6+ Kg8 15. Nf4 (15. Nd5 Rf7) 15… exf4 16. Bxc4+ Kh8 17. Nd5 Nh5 ) 13… Nxd5 14. hxg6 Nf4 (14… Nf6 15. Qh6+ Kg8 16. g7 Re8 17. Ng3 exd4 18. Nh5 Nxh5 19. Qxh5 (19. Rxh5 Bf5 20. Rxf5 Re6) 19… Kxg7) 15. Nxf4 exf4 16. Qxf4 hxg6 17. Qh6+ Kf6 18. Qh4+ Kg7 19. Qh6+ Kf6 $11 {:Geller}) 13. Nd5 $1 bxc4 $1 14. hxg6 fxg6 15. Qh6 Nh5 $1 (15… Rf7 $2 16. Qxg6 Qg8 17. Qxf6+ $1 Rxf6 18. Nxf6 $16) 16. g4 (16. O-O-O Nxd4 (16… Rf7 $1 17. g4 Nf6 18. Qxg6 Qg8 $1 19. Qxg8+ Nxg8 $132 {:Gufeld} 20. Rh3 a5 $1 21. Ne3 Ba6 22. d5 Nb4 23. Nc3 Nd3+ 24. Bxd3 cxd3 25. b3 Ne7 26. Kd2 Ng6 27. Nf5 Nf4 {:»64″}) 17. Rxd4 exd4 18. Nef4 $1 Rxf4 (18… Rg8 19. g4 Rg7 $2 (19… c6 20. gxh5 cxd5 21. Nxg6+ Rxg6 22. hxg6 Rb7 23. Qf4 $16 (23. exd5 $16)) 20. gxh5 g5 21. Ng6+) 19. Nxf4 Qg8 20. Nxg6+ Qxg6 21. Qf8+ Qg8 22. Qxg8+ Kxg8 23. Bxc4+ Kg7 24. Rxh5 c6 25. Rg5+ $16 { :Geller}) 16… Rxb2 $1 17. gxh5 g5 18. Rg1 g4 $1 19. O-O-O $1 Rxa2 20. Nef4 { (?!!:Gufeld)} (20. dxe5 Nxe5 21. Nef4 Kg8 $1 22. Ng6 hxg6 23. hxg6 Qd7 24. Rh1 Ra1+ 25. Kb2 Qb5+ 26. Kxa1 Qa4+ 27. Kb2 Qb3+ 28. Kc1 Qa3+ 29. Kc2 (29. Kd2 $4 Qb2+ 30. Ke1 (30. Ke3 Rxf3#) 30… Nxf3#) 29… Qb3+ 30. Kc1 $11 {:Geller}) ( 20. Bh3 Rxe2 21. Bxg4 Rf7 $1 22. Bxc8 Qxc8 23. Nf6 $1 Qb8 $1 24. Rg8+ Qxg8 25. Nxg8 Nb4 $1 26. Rd2 Re1+ 27. Rd1 (27. Kb2 $2 Rxf3) 27… Re2 $11) 20… exf4 21. Nxf4 (21. Bxc4 Ra1+ 22. Kb2 Rxd1 23. Rxd1 $1 Rg8 24. Nf6 Rg7 25. Bg8 $1 Qe7 26. Bxh7 Rxh7 27. Nxh7 Qxh7 28. Qf8+ Qg8 29. Qh6+ Qh7 $11) 21… Rxf4 $1 22. Qxf4 c3 $1 (22… Ra1+ 23. Kd2 c3+ 24. Ke1 Rxd1+ 25. Kxd1 Nxd4 26. Bc4 $36) 23. Bc4 (23. Qf7 $2 Nb4 24. Bd3 Ra1+ (24… Be6 $145 $3) 25. Bb1 c2 $2 (25… Be6 $1) 26. Kb2 cxd1=Q 27. Rxd1) 23… Ra3 $1 (23… Ra4 24. Bb3 Ra3 25. Kc2 a5 $1) (23… Ra1+ $2 24. Kc2 Nxd4+ 25. Rxd4 Rxg1 26. Qe5+ $1) 24. fxg4 (24. Rg2 $2 Nb4 25. Kb1 c2+ 26. Rxc2 Rxf3 $19) 24… Nb4 25. Kb1 $1 Be6 $3 26. Bxe6 Nd3 27. Qf7 (27. Rxd3 $2 Qb8+ 28. Kc2 Qb2+ 29. Kd1 Ra1+ 30. Qc1 Rxc1#) 27… Qb8+ 28. Bb3 Rxb3+ 29. Kc2 Nb4+ $1 30. Kxb3 (30. Kc1 Rb1+ $1 31. Kxb1 Nd5+ 32. Kc2 Qb2+ 33. Kd3 Qb5+ 34. Kc2 Qe2+ $19) 30… Nd5+ $1 31. Kc2 Qb2+ 32. Kd3 Qb5+ (32… Qb5+ 33. Kc2 Qe2+ 34. Kb3 Qb2+ 35. Kc4 Qb5#) 0-1 [/pgn]
[pgn][Event «URS-ch27»] [Site «Leningrad»] [Date «1960.??.??»] [Round «13»] [White «Gufeld, Eduard»] [Black «Spassky, Boris V»] [Result «1-0»] [ECO «C11»] [PlyCount «67»] [EventDate «1960.??.??»] [EventType «tourn»] [EventRounds «19»] [EventCountry «URS»] [Source «ChessBase»] [SourceDate «1999.07.01»] 1. e4 Nf6 2. Nc3 d5 3. e5 Nfd7 4. d4 e6 5. Nf3 c5 6. dxc5 Nc6 7. Bf4 Bxc5 8. Bd3 h6 9. Bg3 a6 10. O-O b5 11. Re1 O-O 12. Ne2 b4 13. c3 bxc3 14. bxc3 a5 15. Nf4 Ba6 16. Bc2 Rc8 17. Qd2 Re8 18. Nh5 Bf8 19. Rac1 Ne7 20. Nd4 Nc5 21. Bh4 Qd7 22. Bxe7 Qxe7 23. Re3 Red8 24. Rg3 Kh8 25. Qf4 Nd7 26. Ba4 Nxe5 27. Qxe5 Qc7 28. Qe3 e5 29. Nf3 e4 30. Qd4 exf3 31. Rxg7 Qc5 32. Qg4 Rd6 33. Rg8+ Kh7 34. Bc2+ 1-0 [/pgn]
